Гауди во время "трагической недели" в Барселоне |
Гауди оставался в парке. Запертый в его границах, он, вероятно, совершал свои обычные прогулки к распятию на вершине Лысой горы позади своего дома. Отсюда он мог смотреть на юг и видеть дельту реки Льобрегат, неподалеку от которой располагалась Колония Гуэль. Справа от него находился монастырь Святой Терезы, а за небольшим холмом прятался Беллесгуард. Прямо под ним расстилался город, во искупление грехов и пороков которого и строился собор Саграда Фамилиа.
Мартинель вспоминал, что днем во время «трагической недели» Гауди наносил визиты заболевшему Альфонсо Триасу. Гауди «находил комфорт в этом вынужденном затворничестве, делясь своими страхами, что строящийся собор может стать жертвой восстания. Мальчик успокаивал его, предсказывая, что бунтовщики не разрушат то, что может обеспечить работой стольких людей. Гауди благодарил его со словами: «Хорошо бы Господь услышал тебя!»
Однако Бассегода в своем труде подвергает этот рассказ сомнению: по свидетельству очевидца, они с архитектором по меньшей мере раз в неделю бывали в городе, инспектируя ход строительства Каса Мила.
«С балкона мы увидели суету на улице Mayor de Gracia... и после того, как мы осмотрели всю стройку, Гауди сказал: «Я пойду к Саграда Фамилиа». Байо пожелал сопровождать его, и когда они дошли до улицы Арагон, то услышали громкие звуки выстрелов. «Это стреляют?» — спросил Гауди и спокойно продолжил движение к собору».
Описание очевидца помещает Гауди в самый центр сражения в Эйшампле — в нарушение указа генерала Сантьяго, запрещавшего горожанам выходить на улицу. Относительная изоляция Гауди в Парке Гуэль могла быть причиной того, что он не слышал о приказе Сантьяго. Газеты тоже не выходили. Во вторник утром люди по-прежнему отправлялись по магазинам, чтобы запастись провизией, а потом бросались по домам и накрепко запирали двери. Если верить воспоминаниям, то Гауди не изменял себе. Как всегда упрямый, он не желал, чтобы мелкие препятствия вставали на пути уже начатого дела. Более того, Байо говорил, что они осматривали все здание, что занимало довольно много времени.
По словам Байо, первые инциденты, которые они наблюдали после того, как покинули Парк Гуэль, произошли на ronda прямо над Грасиа. И хотя покидать безопасный парк было чистейшим безумием, никто не знал истинных границ опасности и разрушения — всего через два часа город балансировал на грани полной анархии. Пробираясь к Каса Мила, Гауди и Байо проходили через самый центр штурма. К западу от них район Грасиа был охвачен революционным пламенем, на юге, в районе университета, разрушались и сжигались монастыри, на востоке от Каса Мила в готическом квартале бурлил открытый мятеж. Единственный свободный путь вел к собору Саграда Фамилиа.
В этот вечер забастовочный комитет, включая Морено, организовал многочисленный митинг на площади у собора. Но здание не тронули, несмотря на его известное всем символическое значение для города.
В среду утром в РоЫе Sec и Raval были отбиты попытки кавалерии разобрать баррикады. На площади Пласа дель Падро рядом с монастырем Святого Иеронима группа из пятидесяти женщин выкапывала трупы монашек этого ордена и на плечах переносила их на площадь. Жуткая процессия медленно двигалась по улице Кармен по направлению к Рамбласу. Целью этих женщин были дома самых жестоких обидчиков рабочих, знаменитого маркиза Комильяса и его зятя Эусебио Гуэля. Смердящие трупы были выставлены на всеобщее обозрение под арками Palau Moja и перед чугунными воротами особняка Гуэль. Ничто не могло с такой силой выразить жгучую ненависть и презрение к этим двум людям.
Мартинель вспоминает, что во время «трагической недели» Гауди читал о том, как император Феодосии «успокаивал нервы». Гауди перенес Феодосия из древнего Константинополя в Средневековье, и тот с противоположного берега Босфора наблюдал, как горит Святая София. Это искажение истории служит яркой иллюстрацией склонности Гауди к внешнему эффекту и созданию мифов. Очень показательно, что он выбрал ни много ни мало, а Святую Софию, выдающийся храм раннехристианского периода, архитектурный шедевр Византии.
События «трагической недели» преследовали Гауди все последующие годы. Все, что он построил после нее, было пропитано католическим духом некоего покаяния. Все его творческие идеи были высосаны пучиной Каса Мила, значение которого усиливалось предстоящим сражением Гауди с его священным храмом.