Гауди во время "трагической недели" в Барселоне

В эту «трагическую ночь» Гауди взобрался на крышу своего дома и ходил вдоль парапета. Оби­татели парка находились в относительной без­опасности, защищенные близким соседством по­лицейского участка, открытого всего за шесть недель до этих событий. Но Гауди волновался за своего кузена Гауди Померола, который жил в Poble Nou и находился прямо на линии огня.

За одну ночь в центре города были разграбле­ны двадцать три церкви и монастыря. Огненный шар заходящего солнца высвечивал облака дыма и пляшущие языки пламени. Гауди смотрел на город, в поисках хорошо известных ориентиров, поскольку большая часть уникального архитек­турного наследия Каталонии была уничтожена.

Еще с тех времен, когда он подростком разра­батывал планы восстановления Поблета, Гауди чрезвычайно болезненно воспринимал ущерб, нанесенный архитектурным памятникам Катало­нии гражданской войной, восстаниями и прода­жей церковной собственности. В самой Барселоне существенная часть Рамбласа была построена на месте средневековых церквей и монастырей. Во многих местах остались значительные включения старых построек, напоминая наблюдателю о славном прошлом Каталонии.

Гауди испытал горькое разочарование, на­блюдая за сознательным разрушением архитек­турных шедевров, в то время как он прикладывал героические усилия для их реставрации и прове­дения археологических раскопок. Кроме того, на его католическое мироощущение оказало глубо­чайшее влияние это яркое подтверждение склон­ности человека к греху.
Ближайший круг церковных знакомых Гауди: его духовник из Сан Фелип Нери, его наставник Торрас, церковный совет собора Саграда Фами-лиа и кардинал Касакас, — вероятно, делились с ним своими опасениями. За неделю до траги­ческих событий Гауди, как обычно, совершал свою вечернюю прогулку от собора Саграда Фамилиа в исповедальню Сан Фелип Нери. При этом он не мог не видеть демонстраций, которые спорадически возникали по всему району Рамблас.

Неизвестно, какова была реакция Гауди на развертывающиеся события. Для либералов он был реакционным трусом, прятавшимся в Парке Гуэль, и его молчание звучало красноречивее любых заявлений. Они считали его марионеткой Комильяса и Гуэля. Однако несмотря на то, что Гауди явно восхищался Гуэлем и большую часть своей жизни работал на него, он был в первую очередь архитектором. Общественные обязан­ности, вроде активного участия в деятельности комитета, управлявшего Excurcionista, остались в прошлом. Вся его энергия теперь была сконцент­рирована на архитектуре и Боге. Он дал это ясно понять, отказавшись от предложения Прата бал­лотироваться на выборах от Solidaritat. Гауди ви­дел приближающуюся бурю. Его огромный инте­рес к положению рабочих был результатом мно­гих идей, которые высказывали реформаторы церкви.

Гауди нельзя назвать безгласным и послуш­ным христианином. Увлеченный новейшими из­менениями в ритуале богослужения и теософски­ми головоломками, он часто бывал резок со свя­щенниками. Он также был тверд в том, что считал их способностью уклоняться от своих самых трудных пасторских обязанностей. В Плаза Гау­ди перестал разговаривать с местным приход­ским священником отцом Браси. По словам Мартинеля, «Гауди советовал принять кое-какие меры против надвигающегося антиклерикализ­ма, но священник ответил: «Это не мое дело». — «Тогда подождем, пока они убьют и вас, — возра­зил Гауди, — и на вашем месте окажется человек, склонный заниматься делом». Возможно, его преподобие осознал важность того, что пытался ему сказать Гауди, но неприятное ощущение от грубого ответа осталось с ним на всю жизнь».

К этому предупреждению отцу Браси следо­вало прислушаться. В ночь вторника двое свя­щенников были убиты, многие получили ране­ния. В какой-то момент днем мятежники напали на религиозные учреждения в Грасиа. Один из свидетелей так рассказывает о разрушении цер­кви отца Браси: «В церкви Святого Хуана священник и не­сколько прихожан поначалу пытались остано­вить толпу, но вскоре отступили. Прошло совсем немного времени, и алтарь, скамьи и орган запы­лали. Престол и Святые Дары пощадили, но на следующий день в семь часов утра другая группа мятежников превратила их в пепел. От главного алтаря и боковых приделов не осталось и следа».

Мятеж не был случайной демонстрацией не­нависти к церковникам. Если религиозный ор­ден или какой-то священник успешно посредни­чали между рабочими и церковью, их щадили. Ни одно из четырех зданий в Барселоне, принад­лежавших сестрам Братства Святого семейства, не подверглось нападению. В этом смысле Гауди чрезвычайно волновала судьба собора Саграда Фамилиа. Он строился на деньги религиозных богачей и на скромные пожертвования бедных прихожан. Это был храм, религиозное сообщест­во в самой гуще прихода, населенного рабочими, которые были близки к служившим объектами ненависти католическим рабочим кружкам, ру­ководимым иезуитами.