Развитие парка

Дом привратника

К лету 1906 года Гуэлю и Гауди стало очевид­но, что их проект столкнулся с трудностями. Парк страдал от недостаточно развитого общест­венного транспорта, необычных ограничений на строительство и неопределенной экономической ситуации. Были проданы только два из предпо­лагаемых шестидесяти участков. Вполне вероят­но, что перспективных клиентов переманивала иная застройка, которая успешно расширялась на юг, в сторону Avinguda del Tibidabo, а также район, находящийся ниже Vallvidrera, с его более развитыми транспортными сетями. Искушение постоянно поселиться в построенном Гауди фео­дальном поместье оказалось не таким уж силь­ным. Изменения в назначении парка станови­лись неизбежными. Тем не менее он по-прежнему мог функционировать как трибуна живой каталонской культуры. За небольшую входную плату можно было попасть в уединенный рай.

С течением времени Парк Гуэль постепен­но вовлекался в культурную жизнь Барселоны. В 1907 году в нем состоялись благотворительные мероприятия, сбор от которых пошел в пользу жертв наводнения. В следующем, 1908 году его ворота открылись для празднования пятнадцатой годовщины Joes Florals, для соревнований по спортивной ходьбе, трасса которых была проло­жена к распятию; здесь провели праздник ката­лонского образования и конгресс альпинистов из Пиренеев. В парке устраивались соревнования по гимнастике, шествия добровольцев Красного Креста и исполнение каталонского танца sardana. Из неудавшегося эксперимента в области градостроительства Парк Гуэль вскоре превра­тился в то, чем он является и по сей день: распо­ложенный выше уровня смога парк развлечений, откуда открывается панорама города и моря.

В июне 1906 года Мейер Граф закончил свое стремительное путешествие по Барселоне ноч­ным посещением Парка Гуэль. Это была ночь летнего солнцестояния, или Noche de San Juan, которая отмечалась по всей Испании с почти языческим буйством.

«Наконец около двух часов ночи мы добра­лись до какого-то грота или, скорее, некоего по­добия храма или гигантской неподвижной кару­сели. Это величественное сооружение опиралось на колонны, напоминавшие чудовищные слоно­вьи бивни. Оттуда нас повели по дорожке над го­ловокружительными обрывами, края которых были выложены чем-то вроде черепов, на своего рода плато, которое при ближайшем рассмотре­нии оказалось висячим садом и одновременно крышей храма, где мы только что побывали. За­тем мы подошли к гигантской клумбе, но вместо цветов обнаружили на ней толпу людей. Далее располагалась еще одна клумба, затем еще и еще — я не знаю сколько. В мгновение ока мы оказались перед еще одним зданием непонятной формы, наполовину индийским дворцом, напо­ловину собачьей конурой, сооруженной из кера­мики, стекла или мыльных пузырей... Я пришел к выводу, что не сплю, а просто столкнулся с со­временной архитектурой. Я умолял Хорту и Гимара, а также других грешников простить меня за злые мысли. Рядом с созданием этого монстра в Барселоне все они выглядели безобидными при­верженцами классицизма».