Разоаботка проекта. Макет для Крипты.

Фото макета

В 1898 году дон Эусебио пришел к выводу, что небольшой часовни Святого Духа для коло­нии уже недостаточно. Поселку требуется нечто более величественное.

Привыкший приноравливаться к музе Гауди, Гуэль вряд ли ожидал, что пройдет десять лет, прежде чем будет заложен первый камень здания. Для проектируемой церкви была выполнена це­лая программа исследований, а также сооружен арочный макет в четыре с половиной метра вы­сотой, который был подвешен к потолку времен­ной мастерской. Сохранившиеся фотографии скрупулезно зафиксировали сложную подвесную конструкцию из грузов, тросов и цепей на раз­личных стадиях, от замысловатой паутины кон­струкций до раскрашенного полотна. В отличие от других архитектурных макетов Гауди эта мо­дель подвешена вверх ногами, подобно непроч­ной колонии летучих мышей.

Происхождение этого макета уходит корнями в убеждение Гауди, что цепная арка, использо­ванная в конструкции особняка Гуэль, конюшен Les Corts и монастыря Святой Терезы, обладает уникальной прочностью и красотой. Во всех его предыдущих постройках цепная арка служила одновременно украшением и элементом кон­струкции. Но теперь Гауди развил свою идею дальше и сделал цепную арку основой всего про­екта. Просверлив группу отверстий в потолке и расположив их строго по окружности, он полу­чил точки крепления для арок, которые, прови­сая под действием силы тяжести, образовывали изящные гирлянды. Если поверх расположитьследующий слой, то оригинальные арки протя­нутся еще дальше. Проблема заключалась в скреплении всего сооружения путем аккуратного стягивания тросов в колокол. По мере того как слои арок приближались к полу, внешний круг стягивался вместе. В результате макет, такой неустойчивый в процессе своего сооружения, пре­вращался в фантастическую по прочности кон­струкцию.

Это упрощенное описание не дает возмож­ности объяснить сложную систему грузов, прикрепленных к перевернутым вершинам арок, чтобы компенсировать увеличение нагрузки, а также обрисовать все особенности плана по ну­левой отметке — укрепленного на плите с ко­лышками, — который отличался от правильного круга и еще больше усложнял головоломную за­дачу, добавляя различные внутренние арки и своды. Гауди и Франсиско Беренгер работали над макетом в каждый свой приезд в Санта-Колома. Другие члены команды провели тысячи часов за кропотливой работой, добавляя ружей­ную дробь, одну за одной, в крошечные паруси­новые мешочки. Макет пришлось заново балансировать по меньшей мере еще раз, когда крысы перегрызли веревку, которую во время обеденного перерыва случайно испачкали свиным жиром.

Колония Гуэль превратилась в архитектурную лабораторию, действовавшую по методу проб и ошибок. Расположенная в импровизированной времянке среди соснового леса, она стала самой передовой архитектурной мастерской в мире.

Способность Гауди доводить на первый взгляд безумную затею до воплощения в жизнь многое говорит о его характере. Но за этим проектом стоял Гуэль, «аристократ духа», не обращавший внимания на мелкие неприятности, игравший роль акушерки при Гауди и терпеливо ожидав­ший, подобно Д.Г. Канвейлер с Пикассо и Бра­ком, рождения нового стиля.

После того как был сооружен скелет здания, настала очередь облечь его плотью. Проступав­шее за бумажной оболочкой сплетение тросов служило напоминанием о конструкции, которую можно вообразить, но нельзя до конца понять. Все выглядело незаконченным. Внутренняя кры­ша образовывалась изогнутыми и пересекающи­мися треугольниками. Треугольник имел симво­лическое значение, но в то же время такая кон­струкция выдерживала огромные напряжения и нагрузки. Висевший перевернутым зонтиком ма­кет воспринимался как конструктивное изложе­ние теории Рубио о том, что настоящее искусст­во должно обладать тремя качествами: целост­ностью, пропорциями и ясностью. Возможно, именно это имел в виду Гауди, говоря: «Вся ар­хитектура создается при помощи двух линеек и одного шнура».

Макет Гауди, описанный как «чудовищное живое насекомое, спрятавшееся в подлеске и ласкаемое ветром», вполне отвечал тому, к чему призывал Рескин в «Семи столпах архитектуры», когда требовал объединения «технических и изо­бразительных элементов с такой же полнотой, как в человеке объединены душа и тело». А Виоллё писал в «Entretiens»:«Поскольку каждая часть здания или кон­струкции должна иметь собственное «разумное основание», мы подсознательно чувствуем фор­му, которая отражает его функцию, — точно так же, как мы реагируем на вид прекрасного дерева, в котором все части, от корней, хватающихся за землю, до ветвей, тянущихся к воздуху и свету, указывают на факторы, которые создали и под­держивают эти могучие организмы».

После завершения строительства макета фо­тографы запечатлели его на пленке и при печати перевернули изображение. Теперь Гауди, Беренгер и чертежники могли использовать эти фото­графии для разработки внешнего облика церкви.