Новая затея Гуэля: инвестиции в недвижимость

Первоначальный план Парка, нарисованный Гауди

Потеря Каталонией своих колониальных рынков после кубинского кризиса 1898 года имела серьезные экономические последствия. Спад промышленного производства вынудил текстильных магнатов, таких, как Гуэль, искать альтернатив­ные объекты вложения капитала. Одним из воз­можных средств выхода из кризиза были вложе­ния в недвижимость. В 1900 году Эусебио Гуэль решил воплотить в жизнь грандиозный план, рассчитывая на талант и трудолюбие своего лучшего друга Антонио Гауди… Гуэль, который в то время увлекался утопическими идеями «идеального поселения", вознамерился превратить унылую гору в зеленую загородную зону. Здесь, по его задумке, должны были появиться сорок домов с садами, удобными дорожками, полянами для игр и отдыха.

Поначалу ни о каком парке не было и речи. Гуэль хотел построить целый пригород, откуда открывался великолепный вид на красавицу Барселону, для того, чтобы продавать дома на этой территории состоятельным горожанам. Идея построить невероятной красоты парк возникла из-за чисто коммерческих интересов Гуэля. Парк должен был сделать непривлекательный участок, желанным местом для проживания богатых жителей города, точнее возведённая на новом месте недвижимость должна была стать самой дорогой и престижной. С коммерческой точки зрения эта затея в конечном итоге провалилась.

29 июля 1899 года Гуэль приобрел ферму на западной окраине Барселоны, которая распола­галась на Монте Пилада — Лысой горе — прямо над Грасиа. После покупки прилегающей фермы Can Coll i Pujol площадь Парка Гуэль достигла пятнадцати гектаров. Идеи как хозяина, так и ар­хитектора относительно этого участка были до­статочно передовыми. Парк Гуэль должен был стать частной парковой зоной города.

Проект представлял собой социальный экспе­римент, совсем непохожий на Колонию Гуэль. Рабочим требовалось относительно небольшое пространство, а парк предлагал окружение из зе­лени, дорожки для прогулок с деревьями по обе стороны, аллеи и беседки для развлечения своих богатых обитателей.

Топография участка с самого начала наложи­ла на планировку парка определенные ограничения. Нижняя точка участка находилась на уровне ста пятидесяти метров над уровнем моря, а верх­няя — на уровне двухсот десяти метров, что требо­вало нестандартного решения прокладки дорог, тропинок и расположения участков под застрой­ку. Извилистая планировка по форме напомина­ла сжатую пружину. Гауди решил не вырубать растительность, оставив практически нетронутой необычную эстетику этого места. И вновь выбор архитектора остановился на треугольнике как на единственной фигуре, достаточно гибкой, чтобы можно было распланировать шестьдесят участ­ков под застройку, каждый размерами от одной до двух тысяч квадратных метров. Планирова­лось создать независимую общину, защищенную высокими стенами, воротами и домиком при­вратника.

Парк Гуэль был спроектирован таким образом, чтобы его обитатели прониклись каталонским духом и каталонскими добродетелями. Теперь Гауди утверждал, что географическое положение Каталонии и ее расположение по отношению к солнцу глубоко символичны. Он с жаром заяв­лял: «Место добродетели — середина; Средизем­ное море лежит в центре земли. На его берегах с их средним освещением — солнечные лучи па­дают под углом 45 градусов, что наилучшим об­разом очерчивает предметы и раскрывает их форму, — расцвели великие художественные культуры — именно благодаря этому сбалансированному свету, не слишком яркому и не слиш­ком тусклому. Эти две крайности ослепляют, а слепой человек не способен видеть. В районе Средиземного моря обретается та ясность видения, которая свойственна истинному искусству. Наша пластическая сила заключена в балансе между чувствами и логикой; северные расы обу­реваемы чувствами, которые душат их, а недоста­ток ясности порождает фантазии; в то же время южные народы из-за избытка света пренебрегают разумом и порождают чудовищ. Как недостаток ясности, так и ослепительный свет не дают лю­дям хорошо видеть, и их дух абстрактен. Среди­земноморское искусство всегда будет превосхо­дить нордическое, потому что оно посвятило себя наблюдению за природой; северные народы создают в лучшем случае милые, но незначитель­ные работы, и именно поэтому они покупают средиземноморские произведения; взамен же они наделены аналитическими способностями, тяготеют к наукам и промышленности».

Этноцентрические теории нашли отражение в проекте Гауди. Потенциальные покупатели стал­кивались, как выяснилось при составлении дого­вора с Мартином Триасом (владельцем одного из двух проданных участков), с целым списком ог­раничений. Дом должен был располагаться в глу­бине участка, не заслоняя вид на Средиземное море, но так, чтобы не загораживать располо­женный выше дом. Стена по периметру каждого участка не должна превышать 80 сантиметров. Был составлен детальный договор, чтобы избе­жать распространения промышленности, как это произошло в центре города и Эйшампле: «Покупатель или его наследники ни при ка­ких обстоятельствах не имеют права выделять участки под фабрики, мастерские, печи для об­жига кирпича или пекарни, кузницы, больницы, лечебницы, санатории, гостиницы, постоялые дворы, рестораны, общежития, кафе, кондитер­ские, закусочные, магазины, склады для алкого­ля и взрывчатых веществ, амбары, а также зани­маться любого рода производством, торговлей или ремеслом».