Реакционные настроения в обществе

К концу столетия поляризация общества становилась все более сильной. С одной стороны, расцветали анархизм, тредюнионизм и богемность, а с другой — иерархи католической цер­кви, истеблишмент и все более реакционное пра­вительство пытались навязать свою власть.

Растущая нетерпимость и страх перед дегра­дацией отразились и на мире искусства. Оскорб­ленный пьянством, распутством и антиклерикаль­ной направленностью бала Искусств, скульптор Жозеф Ллемона решил остановить разложение. Организация, созданная им для пропаганды ка­толического искусства, имела дело скорее с за­претами, чем с творчеством. Их первый эдикт представлял собой запрет на изображение обна­женного женского тела в натурных классах. В то время, когда Гауди лежал дома больной, епископ Торрас — духовный наставник организации — произнес вступительную речь. Объявив войну либерализму, он утверждал, что идея искусства ради искусства оказалась несостоятельной. Гауди присоединился к обществу только в 1899 году, но симпатии его, несомненно, были на стороне дру­зей.

О «ханжеском сборище» и их богемных со­перниках было написано очень много. Если с модернизмом Русиньоля ассоциировался в пер­вую очередь запах опиума, то от «святой органи­зации» пахло «роскошными похоронами и доро­гим воском».

Боевые порядки были выстроены. 25 октября 1900 года Пикассо писал другу: «Если ты уви­дишь Описсо, скажи ему, чтобы он послал Гауди и его собор Саграда Фамилиа к черту».

У Пикассо и других завсегдатаев «Quatre Gats» вызывала отвращение ограниченность нового объединения. Особой мишенью для резкого са­тирического пера Пикассо стал Гауди. По свиде­тельству Джона Ричардсона, отвращение было взаимным; Гауди «презирал молодых художни­ков Барселоны и не доверял им; вскоре к ним он стал причислять и Пикассо».

В барселонском музее Пикассо есть выпол­ненный с характерной живостью маленький ри­сунок пером, подписанный «Голод» и датирован­ный 1902 годом. На переднем плане изображе­но Святое семейство, а позади грозная фигура художника/архитектора среди обломков класси­ческих бюстов. Бородатый мужчина — подоб­но многим каталонцам в то время — в неряшли­вом костюме стоит, сгорбив плечи, и поучает толпу.

Изображенная на переднем плане семья из­мождена и страдает от голода. «Миу importante! — говорит он. — Это очень важно!.. Я собираюсь рассказать вам об очень важных вещах, имеющих отношение и к Богу, и к искусству». — «Да, конеч­но, говорите о Боге и искусстве, если хотите, — отвечает крестьянин. — Но мои дети голодны».

Фигура художника так и не была идентифи­цирована, но этот рисунок, вне всякого сомне­ния, представляет собой карикатуру на ультра­консервативную «святую организацию». Кроме того, здесь содержится намек на Гауди, известно­го своими «пророческими высказываниями».

Несмотря на непрерывную перепалку, като­лическое объединение Гауди одерживало неболь­шие, но символические победы. Богемная группи­ровка Пикассо, основу которой составляла «Quatre Gats», стала распадаться: Русиньоль все больше времени проводил без своих друзей, а Пикассо собирался переезжать в Париж. Эксцентричный владелец кафе, чьи бухгалтерские способности были так же плохи, как и его стряпня, предска­зывал закрытие своего заведения. 26 июня нако­нец была одержана победа над легендарным, но обанкротившимся «Les Quatre Gats». На короткое время поле боя действительно осталось за истеб­лишментом возрожденного католического искус­ства, символом которого был Гауди.